Знаешь, я всё-таки решил написать тебе письмо, моя родная. Я всё-таки решился написать тебе о городе, который засосал меня в свою пучину яркости, открытости и волшебности. Я утонул в нём. Я утонул в Нью-Йорке.
Я только что вернулся с Таймс Сквера – площади в самом центре мегаполиса. На улице глубокая ночь, но Нью-Йорк никогда не спит, поверь мне. Многократно замечено, что все путевые заметки нужно делать по горячим следам, пока изобилие впечатление не перетекли в стандартные факты, сплетённые с сухими листами дат и времени.
До сих пор помню, как я вышел из здания аэропорта, и мне в лицо ударил холодный, свежий воздух Нью-Йорка. Этот город – удивителен! Когда попадаешь туда впервые, то кажется, что жизнь началась с чистого листа! Никаких воспоминаний, никаких сравнений, никаких ассоциаций. Всё привычное и обыденное осталось по ту сторону здания аэропорта.
Гуляя по Нью-Йорку, я всё время испытывал чувство, что я здесь уже был. Меня не удивляли его длинные улочки, яркие витрины, доброжелательные люди, который делали мне доброго утра и удачного дня. Всё это означало только одно – я привык к нему. Привык к этому городу, который распахнул передо мной свои объятия, а я в них ласково запрыгнул, как пушистый кот, свернувшись калачиком на его мужественных коленях. Я потерялся здесь мгновенно, но это ничуть не напугало меня. Мой навигатор – вещь совершенно ненужная в этом месте, поэтому, отбросив его на самое дно походного рюкзака, я стал рассчитывать только на свою способность ориентироваться в сложных ситуациях.
Это город, о котором построили тысячи стереотипов. Что думал я, отправляясь сюда? Я думал, что увижу грязный, шумный, недружелюбный каменный мешок, а в результате я оказался в одном из самых красивых, и комфортно психологическом городе, который не давил на мои расшатанные нервы, не усыплял меня, а наоборот будил своей неоднозначностью. Да, этот город справедливо называют городом контрастов.  В нем можно встретить людей разных национальностей, социального положения, вероисповедания. И, самое интересное, это разнообразие отлично вписывается в контрастный город, который пугает изобилием своей яркости и неоднозначности. Он призывает путников отбросить все заботы, окунуться в шумный Рай, который дарит он сам. Думаешь, что в Раю должно быть тихо и спокойно? Ты ошибаешься! Нью-Йорка – вот настоящий парадиз, притягивающий к себе внимание окружающих.
Что я увидел первым делом, когда ступил на священную территорию? Конечно же, небоскрёбы! Да, конечно, их грех не заметить! Их тут столько, что ты чувствуешь себя лилипутом в стране великанов. Но они ничуть не давят на тебя. Они приковывают к себе взгляд, заставляя любоваться его красотой и величественностью.
Этот город – великий космополит, исключительно толерантный ко всем проявлениям человеческой натуры и всем ее странностям. Здесь царит атмосфера оптимизма и доброжелательности, и я просто купаюсь в ней, настраиваясь на энергичную и жизнерадостную волну. Я вижу, что эту волну ловят окружающие. Все. Подчистую. Я наблюдаю за ними, гуляя по шумным улочкам в солнечные деньки. Вот бежит на работу молодая девушка, одетая в строгий чёрный костюм. Она едва поспевает на работу, но всё же успевает бросить свой мимолётный взгляд на небоскрёбы, словно говоря им радушное спасибо. Спасибо за приют, который они подарили ей. А вот, ожидая зелёного цвета светофора, стоят два молодых человека, одетые в широкие джинсы, и, не менее широкие майки. Они потягивает через трубочку американское кофе из большого, пластикового стакана. Здесь забываются маленькие чашечки для экспрессо – здесь другие обычаи.
Этот город, пожалуй, единственный, в котором я хочу почувствовать себя его полноправным жителем. Поэтому я, сгорая от нарастающей волны энтузиазма, делаю всё, что делает настоящий американец: пью кофе из больших магов (пластиковых стаканчиков), покупаю по утрам сочные хот-доги, спешу куда-то, благодаря этот город за уют, ловлю жёлтое такси с цветными огоньками, чтобы уехать на другой край города. Хотя, знаешь, это ведь тоже навеянные обществом стереотипы. Но они помогают мне ощутить себя нью-йорковцем. Хоть и ненадолго… Но я так люблю это редкое, едва уловимое ощущение.

Тонкими, цепкими пальчиками, хватаясь за мою белоснежную ладонь, она бормочет что-то несуразное и вновь заливается приятным смехом. Чуть отдышавшись от быстрого бега, захватив трепетные потоки воздуха, вновь бежит на вихристую горку, забираясь на неё маленькими прозорливыми ножками. Шаг, второй, третий. Кажется, я была с ней с самого рождения, но так и не успела заметить, как эти торопливые ножки начали так ловко бегать. Не заметила, как эти цепкие ручки начали с особым упорством рвать полевые цветочки, составляя из них волшебные комбинации, и преподнося их мне. На всю детскую площадку раздаётся звонкий смех - это она катится с железной горки, размахивая маленькими ручонками, не помня себя от радости, забывая обо всём на свете. Затем вновь бежит ко мне, весело хохоча, быстро жестикулируя, не обращая внимания ни на кого вокруг. Только она и я. Сердце матери и сердце чуткой, трогательной малышки, цепко схватившей мою руку.
-Чарли, малышка, нам пора возвращаться домой. Я ведь говорила, что у нас много дел, которые нужно выполнить за сегодняшний вечер. - Нахмуренная гримаса, оповещающая, что ребёнок обижен до глубины души. Гримаса, способная перевернуть мои органы сверх на голову, пересилить себя, чтобы всё же взять Чарли за маленькую ручонку и повести по направлению к дому. Отчего я не могу это сделать? Отчего всё во мне сгорает от нетерпения отвести Чарли обратно на горку, и скатиться вместе с ней, получая заряд позитивного яркого настроения, по которому тоскует моё уставшее тело, изнывающее от тяжёлой боли во всех конечностях.
-Хорошо, дорогая. Только ещё пару раз, а затем ко мне и домой. Слышишь меня? - Но она уже не слышала, выпустив мою руку, понеслась по направлению к разветвлённому лабиринту, утопая в его радушных объятиях с тем же громким смехом. Откуда она берёт эту энергию, подскажите мне? Дайте мне источник этого счастья, чтобы я так же бегала по изогнутым лабиринтам, смеялась так громко и открыто, пробуждая затихшую улицу упрямым смехом. Разбудите меня от вечного сна под покрывалом усталости. Но я знаю одно. Мой источник энергии - вот он - бежит сейчас от лабиринта к небольшой карусели, успевая на ходу полюбоваться на небольшую пушинку, витающую в воздухе. Моя личная батарейка. Моя жизнь.
Ожидая Чарли, я успеваю сделать много дел. Нарисовать тонким прутиком большое сердечко на жёлтом песке, утекающем сквозь разжатые пальцы, когда я захватываю горсть в белоснежную руку. Признаться в любви своей дочери, прямиком на этом песке, в нескольких местах. Я бы делала это везде, где только можно: на сухом асфальте, в вагонах метро, на пустых улочкам Питтсбурга. Где угодно, лишь бы её маленькая натура поняла насколько дорога мне.
-Чарли, нам пора идти! - Складываю руки рупором, чтобы докричаться до девочки, скатывающейся по горке. Она, услышав мамин зов, бежит, сверкая пятками, обутыми в белоснежные кеды. Заливисто смеётся, берёт меня за руку, и всё во мне тут же переворачивается от этого прикосновения. Никогда не перестану чувствовать тепло, которое она излучает. Никогда не прекращу таять, когда она дотрагивается до меня маленькими пальчиками.
-Значит так, сейчас мы шагаем в магазин, закупаем продукты на ближайшую неделю, а потом дома мы готовим... - Задумываюсь, держу паузу, чувствую, как нарастает напряжение от моей интриги. - Приготовим вкусный-вкусный торт! - Она искренне улыбается - такой родной, по-детски простой улыбкой, умеющей расплавлять сердца. Я улыбаюсь вместе с ней - так же открыто, и так же несдержанно, понимая, что моя усталость уже забыта, а на смену ей пришло только светлое, подобно зимнему снегу, настроение.
Мы идём, наслаждаясь обществом друг друга. Она задаёт сотни тысяч глупых вопросов, на которые я отвечаю с большой радостью и желанием. Она расспрашивает меня о работе, рассказывает о детишках в детском садике, о планах на урок изобразительного искусства. Я слушаю её, одновременно глазея по сторонам, в поисках знакомого или забытого лица. Дочка ласково щебечет о цветах и доброй воспитательнице, а я обращаю свой взгляд на заключительную лавочку, входящую в мой кругозор. И замираю на месте. Остолбенение расползается по моему телу, Чарли замирает вместе со мной, испугавшись из-за таинственной перемены в мамином лице.
Призрак из прошлого - вот что я увидела на скамье. Человек, который, вмешавшись в мою жизнь, оставил в ней след, а потом ушёл по-английски, заставив меня обзвонить множество больниц и полицейских участков, для доказательства того, что некий Шейн Адамс никуда из перечисленных заведений не поступал. А оказывается, он просто попользовался, исчез, забыл и уничтожил сладкие моменты в своей памяти. Я - обычная игрушка для вечера, он - кабель, разведший крайне молодую девушку на постель. Я ненавидела его. Ненависть до сих пор жила в моём теле, проникая в каждую жилку, смешиваясь с потоком густой крови, и ударяясь о стенки черепной коробки. Я должна была ему отомстить ещё тогда. Поджечь газеты в его почтовом ящике, увести его собаку в другой район и оставить там, проколоть шины. Я должна была сделать что-либо ещё тогда, но я не успела... Но, скажите мне, что мешает мне сделать это сейчас?
-Чарли, дорогая, мы сейчас подойдём к одному дяде. Не бойся его. Он хороший. - Не знаю, вру я, или говорю правду - мы не виделись кучу лет, и за это время выросла не только я, но и мои планы на месть, которую я долгое время вынашивала в обоих полушариях своего мозга. Ну что же, Шейн Адамс, сыграем в злую игру под названием "месть"?
- Шейн? Шейн Адамс?- Я выдавливаю из себя всю дозу удивления, на которую только была способна. Он медленно оборачивается, и я вижу его уставшее лицо - видно жизнь поиздевалась и над ним тоже.
-Конечно, как же ты меня узнаешь, ведь ты не привык запоминать своих... - Осекаюсь на середине предложения, но тут же понимаю, что бояться нечего - Чарли убежала знакомиться с маленькой черноволосой девочкой, сидевшей на соседней лавочке. Провожаю дочку взглядом, сдержано киваю, чтобы показать своё одобрение. - Ведь ты же не запоминаешь своих подружек на ночь. А я Арманда. Арманда Вуазен. Может вспомнишь такую? Мы с тобой с немного помутневшими, от алкоголя, рассудками. Ты, говорящий мне какие-то странные слова о любви. И я, наивная дурочка, спокойно принимающая лапшу на свои уши? - Обращаю взгляд на него. Ехидная улыбка касается розоватых губ, голова склоняется чуть набок, ожидая его ответа. - Начинаешь что-нибудь припоминать?